Этика Мэрилина Мэнсона, или «Превращая фэнов в мясо»

Транс-Майкл

Наталья Шапкина

Этика Мэрилина Мэнсона, или «Превращая фэнов в мясо»

Заметка, посвящается значимому событию культурной жизни Петербурга, концерту Мэрилина Мэнсона, прошед­шему 12 ноября 2009 года в Ледовом дворце.

Однажды один из гостей Музея сновидений Фрейда, увидев рисунок Павла Пепперштейна с заголовком «Сон о борьбе говна и мочи» спросил, почему книга «Толкование сновидений» не была подвергнута цензуре? Любопытно, что это был совсем молодой парень лет семнадцати.

Сразу вспомнились строки одного из произведений «Трэш шапито КАЧ»: «Белла — на 60 маразм на 20 тело». Видимо фраза всплыла в памяти по причине того, что комментарий парня действительно прозвучал как слова очень пожилого человека, страдающего тяжелым недугом или несколькими одновременно, и то ли из-за этого, то ли по другим при­чинам, утратившего способность ясно мыслить. Когда поросшее мхом телевизионной глупости замечание вдруг слетает с уст совсем молодого человека, которому, казалось бы, жить и жить, экспериментировать, спорить, проверять этот мир на прочность, искать, возникает странное ощу­щение. Ускоренное внутреннее старение? Афазия? Пустая речь?

Хочется задаться психоаналитическим вопросом, а кто, собственно, говорит? И слышится в этом отзвук позиции ведущего ток-шоу, разбирающего чужое грязное белье, оставаясь якобы в стороне, или даже над ситуа­цией. Уровень лицемерия здесь зашкаливает. Ищи говно у других — и никогда у себя. Идентификация с теле — образом налицо. Говорит чистый рекламный щит (можно читать как shit).

Есть еще другой парень, который пошел иным путем, путем самопознания и уже в связи с этим, конечно же, гораздо более интересен, чем первый. А знаем мы о нем, благодаря тому, что его путь самопознания привел в мир искусства, музыки, литературы и шоу-бизнеса и принес мировую известность. Речь идет о Мэрилине Мэнсоне. Творчество Мэнсона идет часто по путям разоблачения того, что в человеке обычно скрыто, по путям десублимации, ведущим к важ­нейшим, неразрывно связанным между собой, движущим силам человеческой души — сексу­альности и агрессивности. Желание Мэнсона схоже с желанием психоанализа пройтись по самым неизведанным закоулкам человеческой души, показать, что свет неотделим от тени, вле­чение к жизни неотделимо от влечения к смерти.

Творчество Мэнсона теснейшим образом связано с его личной историей, что неудиви­тельно, но важно то, что он не абстрагируется от своих творений, но проживает их, становясь произведе­нием своего собственного искусства.

Мэнсон работает с аффектами страха, жути, отвращения и очаро­вания. Его позиция в культуре — социально-ангажированная критика. Жуткие истории, рассказы­ваемые Мэнсоном, порой происходят в действитель­ности. Воспринимаются они обычно людьми с позиции сторонних наблю­дателей, шокированных необъяснимым про­исшествием, выбивающимся из общей логики событий «нормальной» жизни. Мэнсон своим творчеством недвусмысленно указывает нам на то, что дикие и жуткие события лежат полно­стью в поле существующей социальной действи­тельности и ни откуда не выбиваются, а лишь являются проявлениями тех процессов, которые в обществе происходят, им провоцируются и порой даже поощряются.

Обратимся к истории рассказанной в главе «Превращая фэнов в мясо» из автобиографи­ческой книги Мэнсона «Долгий трудный путь из ада». В этой главе рассказывается история о глухой девушке Алисе, жаждущей общения и секса с парнями из тогда еще мало кому известной рок-группы. Мэнсон встретил ее неподалеку от своей студии, где они с музы­кантами работали, и предложил зайти к ним в гости, памятуя о фантазии своего клавишника заняться сексом с глухой девушкой без страха ляпнуть что-то лишнее.

Оказавшись в студии с ребятами, Алиса охотно разделась, а парни стали «украшать» её тело различными мясными и кол­басными изделиями: «Я надел резиновые пер­чатки (чтобы от рук не воняло салями), и мы тотчас сконструировали мясной шлем из боль­шого куска ветчины, кусочков бекона и кол­басной нарезки и водрузили Алисе на голову»1. После чего клавишник Пого воплотил свою мечту в жизнь, доведя ситуацию, кажется до предела кощунства, прокричав: «А теперь я хочу кончить в твое бесполезное ухо»2. Но и это не финал истории:

«Может быть мы помочимся на тебя?» — спросил я, и то, что она ответила, прозвучало гораздо чудовищнее: «Да, только не на мои ботинки» «Вау!» — только и произнесли мы. «И не в глаза, это очень жжет», добавила она».3

Позиция Мэнсона в этой истории — позиция не просто рассказчика — наблюдателя, хотя понятно, что «просто» наблюдателей не бывает, а скорее соучастника и подстрекателя, позиция прямо таки зачарованного происходящим. А что собственно происходит? В первом прибли­жении ситуацию можно прочитать как вопло­щение разыгравшейся мужской фантазии об уни­жении женщины: Пого — мечтающий о сексе с глухой девушкой и возможности при этом про­износить любые ругательства, Мэнсон с идеей украсить/изуродовать её тело мясом и предло­жением на нее помочиться; Твиги довершающий ситуацию ударом по её лицу.

Издевательствами, насилием наполнена эта история, однако не это повергает нас в насто­ящий шок. Больше всего поражает в этой истории то, что фактически никакого принуж­дения здесь нет и все происходит исключи­тельно добровольно. Кажется, для того, чтобы произвести такого рода нелицеприятные дей­ствия над субъектом, необходимо подавление его воли. Однако в данной ситуации это оказы­вается совершенно излишним! И именно этот факт заставляет нас от фантазий «шок-рокера» и его коллег повернуть свое внимание на этот необычный женский персонаж — Алису. Её пас­сивное принятие всех их самых сумасбродных предложений дает нам право предположить, что именно её бессознательное мазохистиче­ское желание позволяет реализоваться череде этих ситуаций, казалось бы, лишающих субъ­екта достоинства.

Этот сценарий, где она под­вергается унижению со сто­роны мужчин, имеет черты фантазма, принадлежащего ей самой. Алиса — режиссер этого эпизода. И, не вполне ясно, можем ли мы рассма­тривать поведение тех, чьи роли были ею отчасти пред­заданы, как проявления «нормального» садистиче­ского отклика на мазохи­стическую провокацию, или же сама их реакция носит какой-то иной характер и «удельный вес» садизма в этой конфигурации отно­шений, как ни противоречит это здравому смыслу, не так уж велик.

В 5м семинаре Лакан при­водит известный анекдот об отношениях садиста и мазохиста, где мазохист просит «Сделай мне больно», а садист отвечает «Ни за что». В этом смысле «настоящим» садизмом в мэнсоновской истории было бы от задуманного отказаться, как если бы мужские персонажи этой истории в какой-то момент, получив её согласие на свои действия и пробудив тем самым фантазию, ска­зали бы: «Ну нет, мы не будем этого делать, мы пошутили».

Пассивность Алисы в этой истории сближает её с Дороти, героиней фильма Дэвида Линча «Синий бархат» 1986г.

Здесь мы воспользуемся идеей Жижека, который в своем «Кино-гиде извращенца» обра­щается к этому фильму и при анализе избыточ­ного непристойного поведения Фрэнка по отно­шению к Дороти переносит акцент на позицию самой Дороти: «Что если центральной проблемой является пассивность Дороти? Так, что действия Фрэнка — это отчаянная, нелепая, но, тем не менее, эффективная попытка помочь Дороти, пробудить её от летаргии, вернуть её к жизни».4 [C.Ж. Киногид извращенца]

И в этом контексте не только этот конкретный эпизод из книги, но и всё творчество Мэнсона обретает совершенно иное этическое звучание. Пробудить от капиталистической летаргии всю западную культуру?

Социальная организация общества легитими­зирует определенного рода насилие: в семье, в детском саду, в школе, на работе, производя тем самым субъективность к насилию предрасполо­женную, которая, в свою очередь, производит Мэрилина Мэнсона как фантазию: пожирателя детей, Сатану, предвестника Апокалипсиса, уда­лившего часть ребер, чтобы делать себе минет, татуировавшего пенис в черный цвет, призыва­ющего убивать родителей и т.д.

Интересным образом в эту историю вписыва­ется колбаса как своего рода визитная карточка эпохи общества потребления и массового произ­водства, где традиционные виды насилия «гар­монично» дополняются насилием рекламного образа, навязчиво повторяющегося слогана, про­воцирующих и эксплуатирующих чувства вины и собственной неадекватности ничему вообще. Эти сложные чувства и мысли, оставаясь неар­тикулированными, иногда даже неузнанными и непризнанными могут способствовать навязчи­вому стремлению покупать, чтобы хоть как-то приблизиться к постоянно меняющемуся и, как минимум, поэтому недостижимому идеалу.

Поток товаров не остановить. Что бы субъект ни выбрал, тысячи других инновативных пер­спектив ускользают, тени объекта а, объекта-причины желания из Лакановской алгебры раз­бросаны по миру и их никак не присвоить, не собрать, с одной стороны, но и не выстроить с ними удобную дистанцию, с другой. Товары, вторгающиеся без спроса в интимное простран­ство посредством масс-медиа, кричат о том, что нам их так не хватает!

Так может это им нас не хватает? Не реклама — двигатель торговли, двигатель торговли — желание покупать. А когда желание покупать подминает под себя все другие желания, может случиться кризис самого желания и привести к нового типа «интерпассивной»5 субъективности, с ожесточенным «потреблядским»6 Сверх-Я, порой исключающим саму возможность сказать товару нет.

Сфера интересов Мэнсона — Сверх Я как непристойная инстанция Закона, когда должен­ствование заходит слишком далеко в своем при­зыве к наслаждению, не взирая на конечность человеческой жизни и ограниченность физиоло­гических возможностей человеческого организма.

Когда ведущим законом становится наслаж­дение, осознание и признание за собой/другим даже самых естественных, в том числе теле­сных процессов может стать проблематичным. Изнанкой этого процесса может явиться отыгры­вание полного беззакония в жизни.

В связи с этим, мне представляются важными те представители культуры и их размышления, что возвращают человеку человеческое, или не-человеческое, но человеку свойственное и в его субъективности глубоко укорененное. Только обращая своё внимание и размышления к самому сложному и, возможно, неприятному, мы можем что-либо изменить и, в первую очередь, конечно, в самих себе.

http://marilynmansonfrance.free.fr

 

 

• 1 Marilyn Manson Long Hard Road Out Of Hell Долгий трудный путь из ада, Издательство Корсар, 2002, с. 92

 

 

 

 

• 2 Там же

 

 

 

 

• 3 Там же с. 92–93

 

 

 

 

• 4 Slavoy Zizek. Pervert’s guide to Cinema. Киногид извращенца. Фильм, 2003г

 

 

 

 

• 5 Термин Жижека из книги «Интерпассивность»

 

 

 

 

• 6 Слово «потреблядство» впервые было мной услышано в песне группы 2H Company