Антонен Арто: от языка­органа к созданию corpus’а творческих работ. Часть 2

Лаура Вестфаль

Антонен Арто: от языка-органа к созданию corpus’а творческих работ. Часть 2 Перевод с французского Алины Лежениной

4. Сражение с воплощенным Другим

Обращение Арто к божественному собеседнику преисполнено двусмысленности: в одном и том же высказывании он одновременно и отсылает к инстанции божественного, и отрицает ее. Поэт пытается удержать ее на расстоянии, но и сам он остается парализован, за исключением тех случаев, когда письмо помогает ему преобразовать снедающую его тревогу: «Бог-паразит живет во мне и следует за мной повсюду, где гноится моя жизнь»1, – пишет он. Этот Бог, в конце концов, может, способен прийти на помощь поэту? Чтобы защитить себя от своих собственных органов и от иных телесных вмешательств, он поглощает горсть облаток. Поэт, подписывающий свои тексты как «СВЯТОЙ АНТОНЕН»2, надеется, что поглощенная им плоть Христова поможет ему создать новое тело, лишенное органов и «целиком происходящее от БОГА». В этом бредовом требовании слышится воззвание к отцу, попытка опереться на символический закон, найти в нем защиту от злокозненного Другого, но Бог в бредовой системе поэта превращается в очередного преследователя субъекта, всесильного преследователя.

Арто пытается одновременно обратиться к этому Богу и удержать его на определенной дистанции, бороться с ним, претворить это преследование в иную форму связи с Большим Другим. Возможно ли это? Поэт пишет в письме другому психиатру, Жаку Латремольеру: «Тело человеческое было специально избрано Богом как место борьбы с неукротимой натурой человека. Этот человек остался Непорочным и своим страданием искупил Зло, совершенное другими людьми»3. Арто идентифицируется с Христом, становится объектом жертвоприношения, призванного спасти род человеческий. Помимо идентификации с объектом а, объектом-отбросом, Арто создает себе также и воображаемую идентификацию, играет роль мученика. Госпитализация в психиатрической больнице также начинает восприниматься поэтому как часть этого искупительного страдания: «Умереть не на кресте, а в лечебнице Виль-Эврар».

Субъективная позиция Арто эволюционирует. Поэт, продолжающий именовать себя «Арто­Нальпас», постепенно отходит от роли «послушного сына», который дает принести себя в жертву. Эта роль достается «Арто», тогда как поэт подписывается «Нальпас». Затем он вновь присваивает себе это имя, Арто, отрекается «как от мессы, так и от крещения» и вновь становится тем «атеистом, отрицающим религию», каким он был когда-то. На этом пути он эксплуатирует ту жизненную энергию ненависти, которую он предвосхитил еще в 1938 году, когда он писал, что «Жизнь – это всегда чья­то смерть»4. Поэт богохульствует, ополчается против Христа, этого воображаемого двойника, атакует отцовское означающее в новой попытке символического отцеубийства.

Посредством письма Арто создает воображаемую версию отцеубийства, пытается занять опустевшее место божества: «Я, Антонен Арто, родившийся в Марселе 4 сентября 1896 года, я Сатана и я Бог, и мне не нужна Дева Мария»5. Но отсутствие субъективного расщепления способствует овеществлению фантазмов, которые в неврозе оказались бы вытесненными. Божественный Другой становится носителем разрушительной силы наслаждения, «вурдалаком, который высасывает семя» поэта. Арто обнаруживает себя «мыслительно и сексуально опустошенным, изнасилованным в горло фаллосом Зла»6. Злокозненный божественный Другой оказывается способен совокупиться с «отце-матерью», а также «со всем творением», а затем поглотить все свои творения во время чудовищного пира.

«ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОИМ ТЕЛОМ, ГОСПОДИ? / Вот что всякий человек / Который в действительности является человеком / Имеет право спросить»7. Поэт пытается придать смысл тому преследованию, объектом которого он себя ощущает. «Чтобы не стать божеством, повсюду в течение моей человеческой жизни я подвергался гонениям»8.

5. Субъект, его ближний и «исключи­тельная позиция»

Письмо способствует субъективации тела и установлению дистанции с Другим. Не пытается ли Арто найти равновесие между сопротивлением злой воле Другого и присвоением разрушительного желания? Он пытается избежать полного разрушения Другого в качестве символической инстанции, ведь иначе письмо окажется заряжено наслаждением. Даже если его опыт не относится к разряду тех, о которых субъект действительно способен свидетельствовать, Арто продолжает пользоваться языком, который, пусть и ценой утраты смысла, продолжает ориентировать наслаждение. Эта форма символической активности субъекта9 позволяет ему принять на себя ответственность10.

Ответственность, которую поэт принимает на себя в области творчества, дает о себе знать также и в его социальной ангажированности. С негодованием обрушиваясь на этого злокознен­ного Другого, он призывает ближнего своего в свидетели. Он пишет: «Я ненавижу трусость всякого существа, которое способно жить с ощущениями, понятиями, идеями, телом и бытием, которые были ему навязаны извне»11. Арто видит себя единственным по-настоящему честным врагом всякой фальши и лицемерия.

Но ему случается также и принять сторону ближне­го своего, особенно если он узнает в этом ближнем гения, истер­занного так называемым безумием. Арто встает на защиту Ван Гога12: «Как и бедный Ван Гог, я больше не думаю, но каждый день я управляю восхититель­ными внутренними вол­нениями, и не какой бы то ни было медицине упрекать меня в том, что я утомляю себя этим трудом».

Арто солидарен со своим бедным другом, со своим двойником, самоубийство которого он воспринимает как убийство, ответственность за которое несет общество. Эта интерпретация позволяет примирить бредовый опыт преследования с реальностью. Создание этой новой формы Другого, общества, осуществляется при помощи более «умиротворенного» письма, хотя оно и преисполнено по-прежнему негодованием и ненавистью. Поэт, вставая на защиту Ван Гога, встает прежде всего на защиту себя самого, но в этот раз его письмо артикулировано с социальной связью. Злокозненный Другой остается основным стержнем этого письма, и поэт, этот «великий разоблачитель», дает волю праведному гневу.

И сам Арто не относится к числу тех гениев, которых Бог, общество или безумие могут довести до самоубийства. Он предпочитает конструировать свою «исключительную позицию», что, как мы знаем, порой имеет терапевтический эффект в психозе. Подобно тому как Шребер занимает в ходе эволюции своей бредовой системы место той Женщины, которой не хватает (всем) мужчинам, Арто становится Творцом, которого не хватало эпохе.

Заключение

Борьба Арто за создание нового тела начинается с эксплуатации языка-органа, затем при помощи письма автор создает фигуру Другого, против злонамеренности которого он может отныне негодовать. Письмо оказывается неспособно умиротворить наслаждение, создать новое тело. Тем не менее, Арто создает corpus своих текстов…

Как мы понимаем благодаря Арто, письмо помогает субъекту сохранить связь с Другим, инвестировать работу означающего как убежище от невыносимого наслаждения. Созданный таким образом текст должен бы был быть столь же бесконечным, как и реальное, которое он призван умиротворить.

 

 

  • 1 Artaud, Antonin (1946-47) Suppots et Suppliciations // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004. P. 1336.

 

 

 

 

  • 2 Artaud, Antonin (1943-44) Lettres ecrites de Rodez // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004. P. 902.

 

 

 

 

  • 3 Artaud, Antonin (1943) Lettre du 5 avril 1943 au Docteur Jacques Latremoliere // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004. P. 888.

 

 

 

 

  • 4 Artaud, Antonin (1938) Le Theatre et son double // O.C. IV. Paris, Gallimard, 1964. P. 121.

 

 

 

 

  • 5 Artaud, Antonin (1945) Ecrits de Rodez // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004.

 

 

 

 

  • 6 Artaud, Antonin (1946) “A Colette Thomas” in Artaud A. (1947) Suppots et Suppliciations // O.C. XIV Gallimard. P. 108.

 

 

 

 

  • 7 Artaud, Antonin (1948) L’etre a des etats innombrables // Revue 84, n°5-6. P. 107.

 

 

 

 

  • 8 Artaud, Antonin (1947) Suppots et Suppliciations // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004. P. 1416

 

 

 

 

  • 9 Pellion, Frederic. Quelques reflexions sur la pertinence clinique et psychopathologique de la notion de “suppleance” // Recherches en psychanalyse 1/2009 (n° 7). P. 93.

 

 

 

 

  • 10 Lacan, Jacques (1975-76) Le Seminaire, Livre XXIII, Le sinthome. Paris, Le Seuil, 2005. P. 75.

 

 

 

 

  • 11 Artaud, Antonin (1947) Suppots et Suppliciations // O.C. XIV Paris, Gallimard, 1978. P. 49.

 

 

 

 

  • 12 Artaud, Antonin (1947) Van Gogh Le suicide de la societe // Artaud A. .uvres. Paris, Gallimard, 2004.

 

 

1 —

5482

Автор